ДЕКАБРЬ

Искореню из среды твоей

священные рощи твои

и разорю города твои.

3 Нефий 21:18

Михей 5:14

I.                   СНЫ

Варги явно готовились к атаке. Их тёмные жёлто-зелёные доспехи мутно поблёскивали в игристых лучах заходящего солнца. На короткий миг Тиму показалось, что это последний закат в его жизни, и вдруг каждая частичка его тела застонала в безумной попытке задержать солнце на небосклоне. Но мучения юноши быстро прервал сильный толчок локтем в бок.

– Уходим, – шепнул Мирт.

Они поднялись и, пригибаясь почти к самой земле, добежали до скрытого камнями хода в пещеру. Наскоро прикрыв его за собой, два воина с трудом вскарабкались по полуразрушенным ступеням в маленький лагерь. Их уже с тревогой ждали. Кивнув на немой вопрос Дэна, Тим присел у стены, едва справляясь с дыханием, и смотрел, как Лаэрт и Крольд заделывали проход мощной баррикадой из камней. Откуда-то из темноты появился Лахт и с деланным безразличием принялся расхаживать возле одинокого факела, изредка с фальшивой пустотой в глазах поглядывая на остальных.

– Готовы? – прозвучал голос Мирта.

Никто не ответил. Резкий пронзительный взвизг и громкий одиночный стук в неровный каменный пол – у Крольда сорвалась тетива. Лучший стрелок Скайлы нервно замер, потянувшись за упавшей стрелой, и не стал поднимать.

 – Слушайте, давайте там, кончайте! – бесцеремонно, хотя и немного запоздало, крикнул Мирт в напряжённую тишину. Стоявший позади всех Лахт только тяжело вздохнул.

Тим как-то неуверенно покачал мечом – сколько более умелых, опытных, старших воинов ушли на юг, оставив его здесь оберегать их могучие спины… И Лахту ещё нет двадцати… У Тима совсем не было сил думать. Оливия мертва, Долина сожжена, шахты и пещеры обрушены… Заляпанный кровью Ройх Безжалостный ушёл последним – Лиэннэль убит, и он теперь, наверное, самый главный в Горной Скайле, ему нельзя оставаться, нельзя погибнуть. Вот им всем, шестерым, можно…

За баррикадой послышался шум осыпающихся камней.

– Поддать им, что ли, – прокряхтел где-то далеко Мирт. И тут же завал рухнул, погребая под собой опешивших варгов, но и освобождая им дорогу в пещеру.

После мимолётного затишья вновь раздались грубые слова команды, посыпались камни, лязгнуло железо, и в щель осторожно протиснулась голова одного из варгов, увенчанная гнутым тускло-зелёным шлемом, который, однако, не спас своего хозяина от тяжёлого двуручного меча Мирта.

– Следующий – мой, – облизав губы, хрипло проговорил Дэн.

– Следующих будет много, – как будто огрызнулся мрачный Мирт.

И баррикада окончательно рухнула. Снова послышались стоны, но их перекрыл дружный рёв бросившихся в атаку варгов. Первые из них споткнулись под стрелами Лаэрта и Крольда, кому-то срубил голову Дэн, и тут же тяжёлая волна ударила в Тима. И он не ожидал, что выдержит, что гнусный толстый варг беспомощно ткнётся лбом в стену, глотая кровь и заслоняя и без того узкий путь в глубь пещеры. Потом всё смешалось. Свет исчез. И Тим, поскользнувшись и падая, услышал неясный, но всё растущий гул в отвердевшем от боли сознании – и ведь ещё мгновенье, и всё, как глиняный горшок, разлетится вдребезги!..

Небытие незаметно переходило в сон, будто кто-то или что-то на время, само того не замечая, передавало Тиму крохотную частичку своих воспоминаний. Того, что видел он, не было и одновременно это было. Может, происходило в глубокой древности, а может, – вечно обитало в мире снов, ибо никогда не окутывала Тима столь неуловимая, столь воздушная музыка, и не шептались травы, и не пела причудливая листва, и никогда не растворялась в Тиме эта блаженная и умиротворяющая небесная тишина… А может… Кто знает…

После долгой прогулки по берегу небольшой и так привычно чистой лесной речушки Тим, так снилось ему, медленно и с сознанием какой-то радостной торжественности, осторожно дотрагиваясь до трепетавшей под его нежными прикосновениями листвы, вошёл в древний и священный лес…

Тим открыл глаза. Над ним чёрно-серебряным чудесным плащом распростёрлось ночное небо, словно душа того странного создания, в чьих воспоминаниях только что побывал Тим. Оно ласково и тепло смотрело свысока на него и, запахиваясь в плащ, медленно уходило, и Тим мог поклясться, что слышал его тихие, вечные шаги… Но он снова спал…

Позднее утро встретило Тима зелёной листвой молодого орешника и улыбающимся девичьим личиком, которое чему-то весело засмеялось и радостно сказало:

– Привет, я – Энн!

Тим промолчал, чтобы ненароком не застонать. Он даже не улыбнулся в ответ, потому что в голове вместе с ним просыпалась тяжёлая боль, и его уже начинали раздражать это утро и это личико.

– Се грядет великий герой, победитель колдуна Апра и покоритель Юго-Восточных земель несокрушимый Тим ан Скайла! – вдруг пробасил где-то совсем рядом Мирт. Над Тимом склонилось уже изрядно попахивающее элем бородатое лицо, которое тут же расплылось в противной добродушной пьяной улыбке. – С днём рожденья, у-тю-тю, какие у нас умненькие глазки. Выпить хочешь?

Тим даже не поморщился.

– Как хочешь, – лицо исчезло. Послышались судорожные булькающие звуки, вскоре, однако, заглушенные резкими словами Дэна:

– Особо пьющих мы будем уничтожать как нарушителей приказа об осадном положении!

Мирт поперхнулся, но тут же зло ответил:

– А особо разглагольствующих мы обменяем на варгов как… – Мирт снова закашлялся.

– С днём рождения, – Дэн хмуро присел на траву, рядом с ним тяжело плюхнулся Мирт и тревожно прохрипел:

– Эта слизь в пещере…

– Помолчи, – сказал Дэн.

– Вот ты и молчи! – Мирт в сильном волнении слишком резко взмахнул рукой с флягой. Она вылетела из его расслабленных элем пальцев и грузно шлёпнулась неподалёку.

– Которая уже? – поинтересовался Дэн.

– Последняя, – отрубил Мирт. – В нашем ильменитовом штреке ещё утром всё затопило вчера. И даже крепи не нужно было выбивать – всё само рухнуло. И если бы не слизь эта, хрена лысого мы успели бы обрушить все переходы!.. Гора снова переваривает убитых.

– Значит, скоро что-то кончится, – Дэн казался невозмутимым теперь, черты лица его разгладились, и он задумчиво смотрел куда-то в сторону.

– Например, мы.

– Да, например, ты перестанешь дышать на меня, а вместо этого сходишь к Крольду. И посмотришь…

– Не на что там смотреть… «К Крольду»… – проворчал Мирт, но вздохнул, поднялся и ушёл.

Дэн молчал. Энн куда-то отлучилась, и Тиму становилось всё больше не по себе. Неясное, почти чёрное морочное море обнимало его, то ли спускаясь откуда-то с той стороны лишившегося вдруг краски неба, то ли густой смурью изливаясь из самого юноши, смешивая годы и лица, никогда не виденные и никогда не прожитые, в один безначальный мглистый клубок, неуловимо растекавшийся от горизонта до горизонта, лишая его права вето на бесконечность пространства. Но времени и судеб этого мира оказалось не так уж много, и скоро осталась лишь медленно сереющая и светлеющая дымка, развоплощающая последние неспокойные объятия тьмы и уносящая их прочь на безветренных крыльях далёкого заоблачного рассвета… Оливия плыла в тумане… Белая в белом, вечная, прекрасная, бесшумная… И он слышал, он слышал её замирающий голос, и в нём не было слов, только шелест тихой мечты и снежинки вечности…

… – Мы не будем тебя больше трогать, лучше спи, пока Ленда придёт, а потом… – скороговоркой лепетала Энн, глотая слёзы, и осторожно меняла повязку, но Тим уже ничего не слышал, ему хотелось только вечно лежать в этом лесу, вдыхая нежный аромат цветов орешника и чувствуя за спиной могучую громаду Горы и теплоту этой странной ночи в древнем и священном лесу…

Из-за тихо певших что-то своё деревьев неслышно выступила прекрасная черноволосая девушка и ласково проговорила:

– Я ждала тебя, король, – и протянула Тиму свои нежные ладони.

И он мягко принял их в свои, и они медленно пошли в чащу спокойно шумевшего леса, который, словно в забытьи, чуть слышно певуче шептал о великой, неземной и бесконечной любви людей к смерти, избавляющей и очищающей, иже пребудет вечно.

Неожиданно из лёгкого тумана, полупрозрачным облачком заклубившегося на их пути, возникли очертания другой девушки, облачённой в серебристое мерцание. Там, меж деревьев, где трава не касалась края её белых одежд, не было ничего – только она, звёздная, недостижимая красота…

– Ленда! Это несправедливо! – воскликнула волшебная проводница Тима. – Ты отнимаешь у меня всех из гордого Народа Скайлы. Но его, – она ещё крепче сжала руку начинавшего снова впадать в небытие юноши, – я уже тебе не отдам.

– Хорошо, Эйри, возьми первого, но оставь мне короля…

Из-за деревьев на середину незаметно образовавшейся полянки вышел невредимый Крольд, Эйри всё так же неслышно подошла к нему… И ветер! И душа Тима, разорванная беспощадной метелью! И поднебесная снежная даль!.. Сгинула!..

Полупрозрачные живые листья орешника смягчали жар полуденного солнца, и дышавшая прохладой трава несла Тима, словно воды неглубокого лесного ручья, а на близком, но почему-то невидимом берегу, уютно утонув в зелёной траве, что-то вышивала как будто незнакомая серебристоволосая девушка. «Может быть, она немножко похожа на Оливию, – подумал Тим, – может быть, мы где-то встречались, но мне нравится, что она сидит рядом».

– Поздравляю тебя с Днём Рождения, – вдруг сказала она, и Тим со смущением обнаружил, что он уже открыто любуется ею, но глаз не отвёл. – Эйри за тобой теперь нескоро снова придёт – таких подарков она давно не получала.

Тим попытался что-то ответить, но из груди его вырвался только тихий, невнятный хрип, и девушка, покачав головой, сказала:

– Не пытайся. Подожди, – она отложила покрывавшие её колени разноцветные кусочки старой потрёпанной материи. Под ними оказался небольшой кувшин, из которого девушка на кончике ножа достала что-то казавшееся твёрдым и блестевшее на солнце, как густо смазанное салом лезвие меча, – Тим терпеть не мог этот блеск и топлёное сало.

Она кивнула, и он почувствовал во рту привкус талого весеннего снега.

– Глотай! – испугалась девушка. Тим послушался, вовремя поняв, что через мгновение-другое он снова увидит леса Заокраинной Скайлы, – желтоватая масса залепила ему горло и не давала вздохнуть.

– Ну вот, – сказала девушка и улыбнулась. – Это масло. Его делают из молока и едят. А я добавила в него немножко сока семян барры. Это трава такая. Скажи теперь что-нибудь, – и она кусочком материи вытерла слёзы Тима.

– Ты целительница? – без особого теперь труда прохрипел тот.

– Да. Знаю несколько заклинаний, травы…

– Ты училась у эльфов? – блеснули глазки Тима.

Она рассмеялась.

– Почему если заклинания и травы, то сразу у эльфов?..

Тим посмотрел в небо и снова спросил:

– А кто такая Эйри?

– Не знаю, – весело ответила девушка.

– Ты Ленда, – вдруг сказал Тим и хитро улыбнулся. – Вы поменялись с Эйри, и ты отдала ей Крольда.

– И что? – спросила она, опуская взгляд и снова принимаясь за шитьё.

– Лучший стрелок Скайлы и… – он мысленно пожал плечами, не найдя подходящего для себя слова.

– Хочешь сказать, что ты никто?

Тим решил не спорить, обиделся и закрыл глаза. И заснул.

… Они бродили по дну глубокой безветренной долины меж Лихиром и Микатаррой, и ночью она привела его к невидимому в темноте Озеру, чёрная поверхность которого не отражала звёзд. Оливия склонилась над незыблемой водяной гладью, но Тим не увидел ничего – Озеро было наполнено тьмой. И он почувствовал где-то глубоко-глубоко, там, не здесь, то, о чём никогда не задумывался Эртан, что-то скрытое от Мира, несотворённое, никому не подвластное, неведомое, недостижимое. Оливия перевела взгляд на Тима, и тьма снова стала бесконечной, непроницаемой чернотой. В невидимых глазах девушки светилась радость, и он понял, что там, в Озере, была она, Оливия, её мечта, её отражение, отражение её мечты!..

Время остановилось или просто умерло, а может, его только выдумал Тим… Для чего?.. И существует ли он сам, существовал ли?..

«Ты поймёшь… Ты узнаешь…»

II.                СУДЬБА

– Мы вырубим ближайшие к Горе рощи и возведём надёжные укрепления, дабы варги не мешали нам копить силы для мщения! Да помогут нам Гора и Эртан! – вещал с Высокого Камня Хаст из рода Бреттов, новый Аранг, избранный чуть больше тайры назад вскоре после гибели Лиэннэля.

Толпа внизу шумела. На соседнем камне тяжело поднял голову Хранитель Той Стороны Горы:

– Эти рощи созданы не нами и даже не нашими отцами и дедами, а тысячи лет назад. Мы уже потеряли одну святыню, так неужели же сами уничтожим и другую? Сколько мучительных дней нам потребуется, чтобы вернуть и восстановить пещеры и шахты! И мы их вернём и восстановим во что бы то ни стало, но что мы будем делать с пнями и вытоптанными травами? Взойдёт ли семя нового орешника на осквернённой земле? Увидим ли мы снова свет этих нежных листьев? О чём нам будут петь поэты? Лишь о прекрасном прошлом и горьком настоящем? Так лучше умереть сражаясь, чем жить в пале!

– Пресветлый Миланор! – встревожился Хаст. – Если мы не вырубим хотя бы половины деревьев, мы потеряем всё! Здесь негде сражаться, а проходы к Рощам нельзя защитить без укреплений!

– Лучше умереть с мечом в руках, чем жить в пустыне! – повторил Хранитель.

– Но Пресветлый Миланор! Зачем… – юный Аранг осёкся, чувствуя, как слова покидают его, и зло воскликнул: – Народ! Неужели все из вас хотят умереть? Если так, то пусть умрут сейчас, а мы будем сражаться!

Народ Горной Скайлы, повинуясь внезапному общему стремлению, раздался в стороны прочь от спрыгнувшего с Камня Хаста. В его руках появился меч, а в следующее мгновение Аранга окружили воины рода Бреттов с обнаженными клинками. Кое-где в толпе напротив тоже засверкала сталь.

– Эртан с вами! – вскричал Миланор. – Убивать друг друга, когда сам проклятый Таруш не осмелился снести набалдашник сумасшедшему Хурсу! Когда ни капли крови не пролилось ещё в Священных Рощах! – седовласый муж оказался на земле и отвесил хорошей оплеухи ближайшему родичу Аранга. – Мечи в ножны! Быстро!

Люди стали медленно прятать оружие и с недоумением оглядываться, словно не их руки только что были готовы осквернить последнее, что ещё оставалось у Народа Скайлы. Хаст, понимая, что его правление подошло к концу, понуро сидел на одном из соседних камней.

Где-то высоко тихо мерцали неяркие огни сторожевых постов, успокаивающие, зовущие в те далёкие времена, куда всегда так хотелось попасть. Какая-то неясная теплота разливалась в израненной душе, цепкие измученные глаза устало поблёскивали в свете костров на Горе, чуть заострившиеся черты лица и еле заметные морщины на лбу больше не хранили ужас пережитой болезни, смягчаясь и разглаживаясь простыми словами и травами Ленды.

– Хаш бы вас всех побрал! – снова заворчал Мирт, валявшийся неподалёку. – Я хочу огня, хочу мяса, хочу эля, в конце концов, Хаш вас всех возьми!

– Ты в нёбушко поплюй, авось полегчает, – с ненавистью отозвался Дэн.

Мирт последовал его совету.

– Давай, давай, герой оплёванных земель, – процедил Дэн и грязно выругался.

Кто-то тронул Тима за плечо.

– Мастер Коррах?

Мирт вдруг страшно рассмеялся диким сумасшедшим смехом. Глава рода, облачённый в старый плащ из овечьих шкур, кивнул в сторону безумца:

– Что это с ним?

– Страдает от несчастной любви, – бросил Дэн, избавляясь от очередного муравья.

– Пойдём, – шепнул Коррах Тиму, и они растворились в ночном лесу.

Ловко лавируя меж расположившихся на ночлег группок и изредка приветствуя именитых сородичей, Коррах привёл юношу к большой уютной палатке из всё тех же старых овечьих шкур и пригласил его войти. Внутри сладко пахло недавно погашенной лучиной, и глаза Тима, неразличимые во тьме, настороженно сузились: жечь дерево в Священных Рощах было издавна строго запрещено. Впрочем, главе рода Лайнттов было не привыкать к неодобрительным взглядам, вызванным его сластолюбием и повышенным вниманием к собственной персоне. За свои почти двадцать лет правления Коррах успел порядком надоесть и родовой знати, и старейшинам Горной Скайлы, и самому Арангу – ныне покойному Лиэннэлю. Тим очень хорошо помнил это грузное самоуверенное лицо, не потерявшее властности даже в ночных огнях сожженной варгами Долины, когда глава рода распорядился сформировать Последний Отряд из бригады Мирта и ушёл на Ту Сторону Горы, предоставив всё остальное Чёрному Ройху. Что может сказать этот человек теперь, в темноте, озаряемой лишь вспышками воспоминаний…

– Слушай меня, юноша, – раздался уверенный голос. – Мы сейчас переживаем очень тяжёлые дни. Впервые за тысячи лет Гора была отдана врагу. Это ты должен знать и понимать. М-да, – Коррах, видимо, потёр переносицу. – Хм, что ты знаешь о своих родителях?

– Мне никто никогда не говорил о них, и я перестал спрашивать, – чуть удивлённо ответил Тим. Он очень хорошо слышал стук своего сердца.

– И правильно. Родителей у тебя не было.

Это означает…

– Эй, Браш! Принеси вина! Никто не рассказывал – это хорошо, – Коррах отчего-то заметно повеселел.

«Так у него ещё и вино есть», – с неприязнью подумал Тим. – «Не тяни».

Ты уже догадался. Ты всегда знал. Я не мог этого знать.

Коррах с удовольствием отхлебнул порядочный глоток и громко ухмыльнулся.

– Дело всё в том, что ты мой наследник. Тебя нашли в недрах родовой пещеры пятнадцать лет назад. Ты рождён Горой! Мой прапрапрадед так же появился на свет, и вот теперь ты, выходит, будешь славным продолжателем его дела, – Коррах снова издал шумный довольный смешок. – По традиции такой человек обязательно становится главой рода как можно скорее после рождения – ну, для начала. И я, когда ты уже освоил азы горного дела, буду учить тебя искусству власти.

Голова Тима навсегда запомнила тот сокрушительный удар кривого меча в пещере. Что может быть страшнее того кровавого прибоя, что вырвался из разошедшихся границ тебя самого, что больше не покинет тебя, снова и снова уводя в глубины своего дурманящего моря. Ты всегда будешь слышать его. Будешь всегда слышать меня, Владыка Скайлы, Последний из Проклятых Королей. Будешь ли ты слышать меня, Тим?

– На, выпей, – протянул ему кубок Коррах, наслаждаясь тяжёлым сопением подавшегося вперёд юноши.

Тим ощутил в себе эту слабую, неприятно согревающую жидкость, которой ещё никогда не пробовал, поставил кувшин на землю дрожащими руками и попытался расслабиться.

– Да-а. Теперь слушай меня, – продолжал глава рода. – Скоро я объявлю тебя на сходке моим наследником и Рождённым, а пока ты должен из надёжных и хороших людей набрать себе стражу. Или гвардию – не имеет значения. Человек десять. Ты их мне потом покажешь, я их посмотрю – может, кого-то порекомендую убрать, кого-то сам тебе предложу… А теперь слушай меня внимательно. Аранг наш нынешний, Хаст, быстро падает в глазах Народа, считай, совсем упал после того, как предложил заняться вырубкой Священных Рощ. У него, правда, ещё есть союзники, и не только из рода Бреттов. А мы вступили в союз с другими родами для поддержки нового Аранга – Килхинта из рода Гайттов. Так что имей в виду. Скоро, может быть, я вас познакомлю, а на ближайшей Сходке ты подержишь его вместе с нами. Ты – Рождённый Горой, и тебя будут слушать!

Свежий лесной воздух не принёс облегчения, и весь путь до ночлега был усеян словами Корраха. Когда-то Первый Владыка и Творец Скайлы Рэй, сын Эртана Устроителя, взял в жёну Ту, Кого в Благословенной Земле называли Охай-Та – Единственная Мать-Гора, и семя Его не прейдёт, доколе Рождённые Горой будут хранить свою Мать от поругания выродков Хаша, кои заполонили землю после ухода шарки. Так было сказано в Законе Рэя, высеченном Его рукой в Главной пещере, вход в которую ныне обрушен. Великая Мать породила Народ Скайлы, единственных истинных потомков шарки – единственных истинных Детей Эртана. Говорили ещё об эльфах, но они были созданиями Хаша до того, как он изменил свой путь. Говорили, что их хранит рука Эртана, но знание эльфов ведёт прочь от Мира Эртана в туманные очарованные долины, где чудесные видения увлекают странника к гиблым и страшным окраинам Творения.

И всё же они так прекрасны…

Рождённых Горой становилось всё меньше, и всё больше прислушивались Короли к тихим и прелестным словам эльфов. И когда народ Хаша был уже отброшен на последние рубежи Илонии и трепетали владыки Гуджехра и вожди Беркарии, Король Артодиан покинул свой дворец в излучине Верхнего Лайагама и сгинул в ночной тьме. Ни стража, ни придворные не видели его ухода. Это был последний Король Великой Скайлы и первый, кого назвали Проклятый Король. И сыны Хаша проснулись и изгнали Народ Рэя прочь в горы Благословенной Земли. И был Королём Таруш, чей топор познал немало вражьей крови, и настало время последней битвы у границ Скайлы, и воины Горы могли сокрушить любого. Но утром стяг Короля не взвился над копьями и чёрными шлемами. Таруш покинул лагерь и сгинул в ночной тьме, и никто не видел его ухода. Это был последний Король Скайлы и Последний из Проклятых Королей.

Последний из Проклятых Королей.

Потом Рождённые Горой появлялись всё реже и реже, они становились Арангами, а их потомки – Главами тех Родов, в чьей пещере находили спящего младенца. О Рождённом сразу становилось известно всем, но никто не смел рассказать мальчику о его высоком предназначении, кроме Главы Рода. Лишь после этого Рождённого объявляли с Высокого Камня Арангов на Общей Сходке, и Сын Рэя больше не принадлежал Роду. Он принадлежал Скайле и становился равным Арангу, Хранителю Горной Скайлы По Ту Сторону Горы и Старейшинам. Но Лиэннэль так и не увидел рядом с собой преемника, и даже после его смерти Коррах промолчал, и Арангом был избран Хаст, всего лишь племянник Главы Рода Бреттов.

Мирт, к облегчению Тима, давно уже спал, широко раскинув огромные руки и на удивление тихо изредка похрапывая, а Дэн всё сидел, прислонившись к стволу орешника, и смотрел на далёкие огни сторожевых постов, как и совсем недавно ни о чём не подозревавший Тим.

– Эй, Дэн, – прошептал юноша, устраиваясь рядом.

– А, Тим. Что там с Коррахом? – голос Дэна звучал теперь гораздо мягче.

– Дэн, ты поверишь, что …

– Ну, говори.

– Да нет, – Тим смотрел ему прямо в глаза. – Ты же и сам должен знать. Все уже должны знать.

– О чём?

– О том, что мне сказал Коррах.

– Нет, ты должен сам мне это сказать. Я же не знаю, что ты имеешь в виду, – Дэн отвернулся, пытаясь изобразить безразличие.

– Я Рождённый Горой, – выговорил, наконец, Тим, не зная, радоваться ему или умирать от горя.

Почему же мне так страшно?

Дэн позволил себе улыбнуться краешком губ. Тим вдруг обнаружил, что ему больше нечего сказать.

Он проснулся следующим утром под тем же ясным синим небом, под тот же унылый хруст листьев варреса, которые ежедневно пережёвывали Дэн и Мирт в отсутствие более существенной и приятной пищи. Судя по их физиономиям, они уже успели испортить себе настроение. Через некоторое время Тим присоединился к их невесёлой трапезе, по окончании которой с опаской сообщил Мирту о ночном разговоре с Коррахом и о своём желании включить его вместе с Дэном в свою гвардию. Мирт дурашливо прищурил левый глаз, повернулся к Дэну и кивнул на обеспокоенного юношу, с трудом ожидавшего окончания этой сцены.

– Он сдурел, – с уверенностью произнёс Мирт. – Какая ему разница, кем умереть? И с кем, – Воин тяжело поднялся, положил руку на рукоять меча и назидательно проговорил: – Я вот, например, Верховный Бог Айренвейсд, но никому об этом не распространяюсь. Кстати, назначаю тебя наследником острова Бурь. Ты рад?

– Мирт, – попробовал что-то сказать Тим, для которого всё это было очень серьёзно.

– Короче, поздравляю, – буркнул «бог» и демонстративно скрылся за деревьями.

– Но почему, Дэн?

– Коррах не разрешил ему уйти на сторожевой пост, – в своей обычной подчёркнуто безразличной манере произнёс Дэн.

– И что? Жизнь закончилась?

– Не знаю, – отмахнулся Дэн.

Энн и Ленду, которые занимались раненными в бесконечных стычках с варгами, повидать в этот день не удалось. Поиски неизвестно где обретавшегося Лаэрта тоже ни к чему не привели. Вечер снова прошёл скучно и непонятно. Мирт так и не появился.

«Что теперь мне делать? Как теперь всё будет?»

На рассвете Тима разбудил разодетый в белое с золотым Коррах:

– Собирайся – идём на Общую Сходку!

Дэн и, несмотря ни на что, Мирт уже стояли в полном вооружении для небольшого перехода: по праву гвардейцев и специально приглашённых лиц они могли принять участие в Сходке. Путь до Поляны Камней занял почти целый день, тени уже начали удлиняться, когда большая делегация Рода Лайнттов достигла опушки Священных Рощ. Солнце над Буэттэльским холмом медленно опускалось на западный склон, и было довольно жарко. Родовая знать, заметив Тима, неслышно обменивалась краткими замечаниями и солидными кивками головы. Заговорить с ним о его происхождении до объявления с Высокого Камня запрещалось. Пока он был просто приглашённым Корраха. Сам Глава Рода до начала Сходки растворился в толпе. Мирт бесцеремонно уселся на траву и что-то сосредоточенно жевал, глядя в одну точку. Тиму тоже очень хотелось есть, но он ничего не взял с собой. Тем временем многие вокруг воспользовались моментом, чтобы перекусить, и всё поглядывали на растерянно стоявшего Тима, который не осмеливался даже присесть, несмотря на сильную усталость.

На широком лугу собиралось всё больше расшитых золотом плащей и драгоценных диадем, которые теснились у Камней и заставляли Тима отступать к деревьям. Он хотел уже перестать думать о том, что является здесь главным действующим лицом, и где-нибудь отдохнуть, но тут появился Коррах и увлёк юношу сквозь толпу к самым Камням. Там по левую руку от Высокого Камня Аранга уже стояли Семь Светлейших Старейшин в простых холщовых одеяниях и Пресветлый Хранитель Той Стороны Горы, опиравшийся на тяжёлый дубовый посох. Хаст из Рода Бреттов хмуро обозревал собравшихся, положив руку на тёмно-изумрудный Браслет Аранга на левом запястье.

– А это Ройх, предводитель Отряда Скорпиона, – чему-то ухмыляясь, показывал Коррах, но это не знающее улыбки лицо со смертельно страшным взглядом чёрных глаз навсегда осталось в Тиме после той безумной ночи… Нет, сейчас его гораздо больше интересовала личность некоего Килхинта Гайтта, первого кандидата, по словам Главы Рода, на пост Аранга Горной Скайлы. Второго подряд Аранга, не рождённого Горой. Тим совсем не думал о том, что он более достоин этого звания, но всё же было как-то странно, что о нём никто не подумал после гибели Лиэннэля.

Тим посмотрел на Корраха, который упорно не хотел вспоминать о своём обещании познакомить его с тем, кому должен был отдать своё слово Рождённый Горой, и понял, что спрашивать у Главы Рода ни о чём не будет.

– Народ! – вдруг без всякой подготовки прокричал Хаст и осёкся, обнаружив под собой четыре сотни обращённых к нему неподвижных глаз. Потемнев лицом и борясь с желанием облизать внезапно пересохшие губы, Аранг продолжал:

– О обманутый, бедный Народ Горной Скайлы! – в толпе зашевелились и негодующе заговорили – столь неожиданное и непривычное начало многие приняли за оскорбление.

– Шестьдесят три дня в стычках с варгами гибнут лучшие! А старейшины всё молчат и ничего не предпринимают! Речная Скайла никак не решится выступить вместе с нами! Глупцы! Они погибнут вслед за нами, как роса следом за утром! («Да он поэт!» – усмехнулся Коррах.) Между тем, уже давно стоило бы начать строительство небольших крепостей или завалов на пути варгов в Священные Рощи в обход Горы! У нас осталось немного инструмента, чтобы укрепить деревянные стены землёй и камнями. И тогда, выдержав натиск врага, мы могли бы направить отряды варгам в тыл, и обрушиться на них последним усилием, и изгнать вон из Долины! Теперь же нам придётся принять бой на открытых пространствах и встретить лавину во много раз превосходящего врага лишь одетой в броню грудью, а не укреплённой стеной. И лучники на склонах лощин не смогут нам сильно помочь! Вот плоды упрямства и нежелания вырубить часть деревьев Священных Рощ ради сохранения этих Рощ и всей Скайлы! («Ты давай лучше про нас», – с неприязнью процедил заскучавший Коррах.) Глава Рода Гайттов и иже с ним думают лишь о своих ничтожных прихотях, ничуть не изменившихся за две с половиной тайры! Неудивительно, что лучший стрелок Скайлы Лаэрт из Рода Лайнттов находится сейчас неизвестно где, ведь Коррах заодно с Тархом, и им больше нет забот, кроме сохранения своих привилегий путём избрания Килхинта! Вы все решаете лишь свои личные проблемы, а по ночам жжёте лучины и пьёте вино с рыжеволосыми! («Правильно!» – с чувством подумал Тим.) И вот, что я вам теперь скажу. Я вижу в ваших алчных глазах лишь жажду власти и удовольствий, и вы не погнушаетесь ничем во имя ублажения вашей похоти! Вы скинете меня с Высокого Камня, вы отринете даже Ройха, как отринули Лаэрта, чтобы договориться с варгами, откупиться от них и продолжать свой блуд, забыв Заветы Камня и превращаясь в грязное мягкотелое месиво! Вам нужны лишь слепые куклы вроде Килхинта и ваших гвардейцев! Я не позволю вам распустить Отряд Скорпиона и заменить его безмолвное жало подобострастным собачьим лаем! Во имя Скайлы и Народа её Браслет Аранга и преданность Ройха и всех верных отныне принадлежат Пресветлому Хранителю Той Стороны Горы, сомневаться в коем вы не имеете права. Его мнение, а не желание корыстолюбивой и бесчестной Сходки будет отныне законом, пока не взойдёт на Высокий Камень Рождённый Горой. И да не будет до той поры на Высоком Камне никого, коль вы не желаете видеть здесь меня, Хаста из Рода Бреттов, а Старейшины, Пресветлый Миланор и все верные, кому нет дела до ваших сладострастных помыслов, не желают видеть здесь ваших безвольных ставленников! Да, я не согласен с тем, что хотят противопоставить Старейшины и Миланор варгам, но их сердца чисты и готовы служить Скайле, чего не скажешь о вас, отступники и предатели!

Слова Хаста и та ненависть, с которой они выбрасывались в воздух над Поляной, заставили Народ замолчать, но окончания речи дождались уже с плотно сжатыми губами. Многие ожесточённо тискали рукояти мечей. А с последними словами сдерживать возмущение не мог уже никто, и всё вокруг сотряслось от громогласной вспышки праведного гнева. Тим упрямо сжал губы, полностью находясь на стороне Аранга, хотя первая половина речи ему была не совсем понятна и внушала смутные сомнения в правоте Хаста. Коррах продолжал чему-то ухмыляться.

Кто-то тихонько тронул Тима за локоть. Рыжий веснушчатый парень лет семнадцати, от которого на много лиг вокруг несло недалёкой душой выходца из Речной Скайлы, подмигнул и тоном заговорщика сообщил:

– Привет! Я Килхинт Гайтт, – и с любопытством стал рассматривать собеседника своими светло-зелёными глазами. Тим, который и без того чувствовал себя неловко на столь важном собрании, теперь и вовсе растерялся: и этого рыжего полукровку поддерживает почти вся знать Горной Скайлы? Немного опомнившись, Тим подумал: «А как же Рождённый Горой?»

На камень рядом с Арангом тем временем с помощью гвардейцев, подавивших числом стражу Камней, взгромоздился непомерно тучный Глава Рода Гайттов Тарх. Он пыхтел, размахивал руками и пытался что-то сказать, но его багрово-красное лицо довольно долго лишь корчило гримасы и издавало неопределённый хрип.

– Нелегко, небось, было вставать в такую рань, а потом лезть на камень, – весело кривлялся Килхинт, уже, наверное, представляя себя на месте Хаста и во главе воинства Горной Скайлы под красно-золотым штандартом Отряда Скорпиона.

– Это... Всё это не... Этого не может быть! – прокричал, наконец, Тарх, взмахнув толстыми руками так, словно собирался полететь. Его огромная зелёная мантия всколыхнулась и накрыла Аранга. – Это немыслимо и невозможно! По Закону Рэя Аранг не имеет никакого права на своевольную передачу Браслета! Это заговор… – снова задохнулся Тарх. – Это заговор против Пятнадцати Родов, Общей Сходки и всей Горной Скайлы! Старейшины и Аранг должны уйти! Уйти… С позором уйти! Да здравствует Килхинт!

– Орохен уже изменил эту часть Закона, – прошипел Хаст и сделал знак бойцам Отряда Скорпиона, окружавшим Камни Власти. Главу Рода Гайттов схватили за ноги, не без труда стащили вниз и затолкали обратно в толпу. Сходка снова недовольно и страшно загудела. Тем временем с другой стороны, холодно и мягко отстранив рукой стражу, к камню, который доходил ему до подбородка, приблизился Глава Рода Хаттов Рок-Айох. Он ловко подтянулся и встал рядом с Хастом. Спокойно поправив выцветший лиловый плащ, Рок-Айох обшарил взглядом притихшую толпу и негромко заговорил:

– Надеюсь, наш искромётный Аранг понимает, что его решение в корне противоречит традициям Горной Скайлы, которые, не лишним будет вспомнить, обязаны блюсти наши среброликие Старейшины и лично Миланор Пресветлый, забывший сразу же отказаться от предложенного ему Браслета Аранга. Но, может быть, он сделает это сейчас? – Рок-Айох особенно выделил слово «традициям», угадав реплику Хаста, не посмевшего во весь голос сослаться на тот способ, которым Орохен стал первым Королём Скайлы, нарушив Закон Рэя, предписывавший верховенство Общей Сходки. Глава Рода повернулся к Старейшинам и ссутулился в лёгком вопросительном полупоклоне.

– Нет, – так же ровно и тихо прозвучал голос Миланора. – Сейчас я могу отказаться только от вашего глубокомысленного предложения, потому что именно сейчас в это трудное, самое трудное в истории Скайлы время вся власть и вся сила власти должны быть сосредоточены в одних руках, как это впервые было при великом Государе нашем Нобе.

Вся Сходка в молчании перевела взгляд на Рок-Айоха. Если Орохен и его последователи ещё советовались с Народом, то при Нобе Сходка перестала собираться совсем, пока не сгинул Проклятый Король Таруш.

– Вы стремите свои помыслы слишком высоко, Пресветлый Миланор. Но ни одно дерево и ни одна горная вершина не достигает неба, где ярким пламенем горит чертог Эртана, и не может быть иного единоначалия помимо единоначалия Всеустроителя, – очень строго и торжественно произнёс Рок-Айох слова Закона. Множество лиц внизу стали серьёзнее. – Сходка против вас, Старейшин и Аранга, и вы не подчиняетесь её решению. Вы нарушаете Закон. В таком случае вы должны покинуть вершины этих Камней. Совсем недавно некий Хаст из Рода Бреттов говорил здесь что-то о том, что мы преследуем какие-то свои корыстные цели и ничего не делаем для спасения Скайлы. Какие же могут быть у Главы Рода свои корыстные цели на Общей Сходке, когда мы лишь представители Народа, всего лишь его язык и уста? У нас есть власть, хлеб и украшенный драгоценными каменьями меч. Когда-то мы держали в руках ещё и золотую кирку, но вместо того, чтобы возвратить нам её и наши белые алтари, на Высоком Камне в течение уже двух тайр решается лишь вопрос о том, кто из вас заберёт в своё личное пользование Браслет Аранга, и выдумываются разные поводы к тому, чтобы очернить возможных конкурентов россказнями о сговоре с варгами! – Рок-Айох закончил речь на довольно высокой ноте, и Сходка громко приветствовала его слова. Глава Рода поднял руку, и снова всё стихло. – А сейчас, – продолжал он, – пришло время объявить очень важное решение Народа Горной Скайлы. На Малом Совете Глав Пятнадцати Родов Горной Скайлы мне, Главе Рода Хаттов, было поручено выразить недоверие к делам и мыслям нынешнего Аранга, чьи обязанности исполняет Хаст из Рода Бреттов, и предложить Общей Сходке избрать на эту должность Килхинта из Рода Гайттов, – собравшиеся выразили своё одобрение дружным рёвом. Тех, кто промолчал, было немного. Молчали и на Камнях. Миланор задумчиво смотрел куда-то вдаль, где над ярко зеленевшими деревьями возвышалась тёмная Гора, а Хаст с какой-то самозабвенной и пустой решительностью во взгляде слепо взирал на шумевших внизу людей, рассеянно покручивая изумрудно-чёрный Браслет Аранга на левом запястье.

Место на соседнем камне тем временем занял легкомысленно всем раскланявшийся Килхинт. Скрестив руки на груди, полукровка величественно произнёс:

– Да, я Килхинт из Рода Гайттов, и я готов оправдать доверие Сходки!

Затем он ещё раз медленно и церемонно поклонился и гордо спустился в толпу, где получил несколько дружелюбных толчков в спину. «Неужели они не видят, что он рыжий?» – недоумевал Тим. В этот момент к нему неожиданно наклонился Коррах и шепнул:

– Нам пора. Не забудь поддержать Килхинта.

Когда Тим понял, что означали эти слова, Коррах, взяв его за руку, уже втащил юношу в круг бойцов Отряда Скорпиона и подвёл к камню. У Тима закружилась голова, и ему стало ясно, что он никогда не сможет заставить себя поднять руки и взобраться на его вершину. Юноша дрожащими ногами сделал шаг назад, оступился и чуть не упал, но его подхватил Коррах, немного перевернул и поднял наверх. Сквозь небольшой туман Тим увидел обращённые к нему взгляды Аранга и Старейшин, и ему ничего не оставалось, как сделать вид, что это он сам забирается на камень. Вставший рядом с ним Коррах поднял правую руку, и воцарилась тишина. Дрожащий Тим чувствовал, как проваливаются куда-то в гулкую пустоту все его мысли и желания. Где-то в животе рождались чьи-то жестокие рыдания, словно кто-то оплакивал горькую, скорбную потерю.

– Преклоняясь пред могуществом и подчиняясь воле всесильного Эртана и всемилостивой Матери нашей, сим объявляю ныне Рождённого Горою Тима, найденного в пещере Рода Лайнттов в последний день тайры Лайнттов в лето тысяча триста восемьдесят четвёртое от воцарения Орохена Первого, и вручаю ему свою преданность и почтение, – и Коррах преклонил колено.

С ужасом и недоумение смотрел Тим, как опустилась перед ним вся Сходка, Аранг и Старейшины. Мгновение, не дольше длилось это чудо, это немыслимое чародейство, и этого мгновения было много, слишком много. Оно заполнило собой всю Поляну, охватило весь мир и вырвалось за его пределы, улетая к холодным вершинам вечности. Это мгновение вошло в Тима, и он едва не задохнулся, объяв все скрытые и открытые, тёмные и светлые закоулки каждой преклонённой души, все её раны и червоточины, но оно быстро схлынуло, закрутилось и исчезло.

Они поднялись, и Коррах выразительно посмотрел на Тима, словно чего-то ожидая. Все вокруг молчали. Силы покидали Рождённого Горой, но и оставаться на этом месте он не мог. Мученическим движением Тим сжал кулаки за спиной и прокричал:

– Я!.. Поддерживаю!.. Килхинта!..

… и Тим подумал, что теперь может, наконец, сойти с этого страшного места, но на его плечо легла чья-то мягкая и сильная рука, и тихий властный голос произнёс: «Не спеши…» Сам Пресветлый Миланор стоял рядом с Тимом, и он слышал, как Хранитель шепнул Хасту: «Всё, Аранг, теперь надо отдать Браслет…»

Коррах, покинувший Камень сразу после выкриков Тима, ничего не подозревая, рассеянно ожидал юношу внизу. Тим уступил место Килхинту, карабкавшемуся под одобрительные возгласы на Камень, но удивлённого Корраха оттеснили бойцы Отряда Скорпиона, а прыгавшего с высоты человеческого роста юношу принял в свои объятия затянутый в чёрное Ройх Безжалостный. Вслед за ним в толпу упал Хаст, передавший Браслет Килхинту, который высоко поднял его и весело прокричал:

– Народ Скайлы! Великий и вечный! Матерью нашей клянусь быть Арангом!

Общая Сходка ликовала, тут и там раздавались всевозможные здравицы в адрес Килхинта. Глава Рода Бреттов Клойхт и его гвардейцы окружили Хаста и угрюмо осматривались, опустив ладони на рукояти мечей. Но о нападении никто и не думал…

Внезапно толпа подалась прочь от Камней, и на Поляну выехал одетый в чёрное всадник на красивом гнедом жеребце и с лёгким акцентом возгласил:

– Храни вас Эртан, братья! Мы с вами!

Вслед за ним появился и второй всадник, отличавшийся от первого лишь узорчатым темно-фиолетовым плащом за спиной да полускрытым в густых длинных чёрных кудрях золотым обручем со сверкавшим в лучах послеполуденного солнца искусно огранённым аметистом.

– Король Речной Скайлы приветствует вас, – степенно произнёс второй юноша. – Со мной две тысячи верных всадников, готовых на утренней заре отстоять честь Народа пред грозными полчищами Илонии.

– Приветствуем и мы тебя, принц. Но что же король? Мы не видим здесь его светлого лика, – любезно ответствовал Миланор.

Юноша изящным движением смахнул прядь со лба и сказал:

– Его Величество Короля Речной Скайлы держат неотложные дела. Мы привезли хлеба и немного другой провизии. Её хватит лишь на два дня, за это время мы должны всё обсудить и начать бой, последнюю, решающую битву!..

Всадник спешился, словно не желая быть выше тех, кто стоял на Камнях. Но вслед за этим на землю спрыгнул и Килхинт и, протянув в знак приветствия обе руки к принцу, важно пошёл ему навстречу. На этом Сходка неожиданно кончилась. Тим понял это по тому, что Миланор сделал какой-то знак, и Ройх, всё это время державший руку на плече юноши, сжал его ещё крепче теперь обеими руками и стал куда-то подталкивать. Впереди, расчищая дорогу, продвигались бойцы Отряда Скорпиона. Мелькнули ошарашенные и беспомощные глаза Корраха. Все вдруг разом заговорили и зашевелились. В гвалте и толчее Тима вынесло на окраину Поляны, где его уже ждали Пресветлый и Старейшины. Ройх и Миланор обменялись серьёзными долгими взглядами, после чего командир Отряда Скорпиона снова исчез в толпе – исполнять свои прямые обязанности рядом с новым Арангом.

– Прошу. Ты вступаешь сюда как равный, – поклонился Миланор и отворил небольшую дверцу в Доме Старейшин у Буэттэльского холма.

Тим робко переступил порог единственной в Доме длинной высокой комнаты с двумя столь же бескрайними скамьями вдоль стен. Далеко напротив виднелась ещё одна дверь, открывавшая проход в туннели под холмом, где находилась библиотека Скайлы. Видеть эти книги и свитки дозволялось лишь Старейшинам, Хранителю и Рождённым Горой. Тим поёжился. Всё пугало его здесь и было похоже на склеп: и гнетущее безмолвие, и немые безжизненные лица Старейшин на противоположных скамьях, скрытых вечным полумраком. Здесь властвовала история, то, что давно истлело и стало прахом, но всё ещё вызывало священный трепет и заставляло опускаться на колени. Всего три дня назад ничего этого не было и не хотелось, а теперь требовало тебя, словно рухнуло перекрытие в шахте, и некуда отступать от неумолимо настигающих и погребающих под собой камней.

– Меня заинтересовал этот напыщенный юнец, как там бишь его… – раздался вдруг знакомый голос. Тим вздрогнул и резко обернулся – рядом с ним присел Миланор. – И какие же это неотложные дела могут быть у короля? Подготовка к бегству? Или он просто не понимает, что варги сметут и его вместе со всеми дворцами и знаками королевского отличия? И ещё. Какая конница в Священных Рощах? В лесу, я имею в виду! В горах! Вот видишь, Тим, на месте Килхинта мог быть ты, не затяни этот подлец Коррах твоё объявление. И тогда лошади были бы усланы назад вместе с мудрыми послами, которые открыли бы Мильхельфу его крестьянские глаза и вернулись не с двумя тысячами, а, по крайней мере, с двадцатью. Но не с теми, что отправил Хаст. Где теперь его тайный посол Лаэрт? Ищи-свищи. А вместо хлеба привезли бы лес, который пошёл бы на строительство небольших крепостей или просто прочных изгородей, чтобы перекрыть хотя бы некоторые проходы на Ту Стороны Горы, какие успеем, пока варги очухаются от бойни в Долине и справятся со страхом перед Горой. Тогда защищать заграждения можно оставить поменьше людей, а в более широких лощинах собрать побольше бойцов. Замысел Хаста не так уж глуп, хотя столь же безнадёжен. И всё-таки это тоже шанс. Но ума у него не хватило его додумать до конца. Ты мог быть уже на месте Хаста, – повторил Миланор, горестно качая головой. – И тогда было бы меньше разъедающих душу разговоров и раздоров. Мы были бы все вместе. У нас снова было бы знамя. В решающий день мы бы вспомнили не только доблестного Лиэннэля, но и всех великих Королей Скайлы. Но время ушло. Когда варги оправятся после битвы в Долине, мы будем обречены.

Тим был очень неприятно поражён этими словами. «Если ты думаешь, что обречён, то обязательно проиграешь», – это была одна из заповедей Раэльдина Учителя, которую он повторял много раз, ставя Тима против какого-нибудь крепкого парня, уже работавшего в шахтах. Почему нельзя просто крепко сжать меч в руках и обрушиться на врага со всей яростью истинных сынов Рэя?

– Тим, мой мальчик, – продолжал тем временем Миланор. – Я хочу, чтобы ты знал это, – мы все погибнем. Ты чище и выше нас, и ты должен понимать это лучше, чем кто-либо другой. Гора и Рэй, которые дали тебе тело и разум, должны ясно тебе сказать: Скайла обречена. Я обычный сын Народа Скайлы и не могу их слышать, но мы знаем: Гора пробудилась. Семя Рэя поднялось из глубин и уносит с собой тела павших и живых, задержавшихся в пещерах. До сего дня это случалось дважды – в день перед исчезновением Короля Артодиана, когда рухнула Великая Скайла, владевшая всей Илонией, и в день накануне битвы у Истоков, когда сгинул Король Таруш, а на следующий день со смертью  Рая пресёкся Первый Род Горной Скайлы, состоявший только из Рождённых Горой, и у нас осталось пятнадцать родов. Пещера Первого Рода обрушилась, и больше никто не мог войти в неё и вернуться девять дней спустя с младенцем на руках. Не было Пещеры, и не было Короля, который осмелился бы восстановить её и зачать преемника. Семя Рэя поднялось в третий раз. Теперь это может означать только одно – гибель всей Скайлы. Ты слышишь, Тим? Никто не может знать об этом лучше тебя, твои Родители должны были сказать тебе. Впрочем… Когда ты узнал тайну своего рождения?

– Две ночи назад, – пожал плечами Тим.

– Мерзавцы! Какие мерзавцы! – с сердцем сказал Миланор, а Старейшины покачали головами. – Слушай меня, Тим. Слушай и внимай каждому моему слову, и только моему слову верь. Завтра на заре с верными людьми, за которыми я уже давно наблюдаю – я говорю о Дэне и Мирте, которые были приставлены к тебе с самого твоего рождения и показали себя верными и искусными воинами, – так вот, с этими людьми завтра на заре ты должен уйти из Скайлы. Ты – Рождённый Горой, и наша обязанность – сохранить твою жизнь. Я буду ждать вас у восточного склона Буэттэльского холма, где дам последнее напутствие. Сохранив тебя, мы сохраним Скайлу.

В чёрной полутьме пещеры что-то медленно шевельнулось. Свет тяжело коптившего огарка, наконец, померк, и непроницаемую бесконечность прорезали морщины тени, складываясь в чьё-то сумрачное и немое лицо. «Вот я, Тим, – прохрипел густой, давно умолкнувший голос. – Это я, Тим ан Скайла, Орохен Первый. Пора, Король. Помни, что лишь шарки рождались из камня…»

            Кто-то тихо и осторожно позвал его, и Тим снова увидел большую тёмную комнату и настороженное лицо Миланора, который внимательно изучал глаза юноши. Их взгляды встретились. Хранитель закусил губу и, потупившись, снова сел. Рождённый Горой понял: Миланор очень хочет знать, что явилось Тиму, но не решается спросить. На мгновение юноше стало жаль этого могучего, усталого и седого человека, но неясный страх снова вспомнить и пережить увиденное оказался сильнее.

Молчание продолжалось недолго. Пресветлый заговорил снова, но голос его теперь был отчего-то глух и немного скучен.

– В тебе частичка нашей Матери, великой Горы, и жизнь твоя священна. В тебе живёт дух Истинной Скайлы, в коей пребывают вечно Рэй и Эртан, это дух твоих Создателей, твоих предков и потомков. Только ты сможешь возродить нашу землю, и никто не должен погубить тебя – ни злобный варг, ни корыстолюбивая и недалёкая Сходка, которой верховодит Рок-Айох.

Тим вздрогнул, снова почувствовав что-то нехорошее. Взгляд его заметался среди закрытых ставен и склонённых лиц Старейшин. Они готовились к дневной трапезе, безмолвно читая молитвы благодарности и не слушая Миланора. По комнате торопливо сновали какие-то люди – вероятно, служители Архива, – расставляя перед сидящими низкие столики и некрашеные деревянные чаши с густой тёмно-вишнёвой жидкостью – по одной каждому.

– Я уверен, что Лиэннэль говорил бы тебе сейчас всё, что говорю я. С той лишь разницей, что он нашёл бы способ заставить Корраха объявить тебя тайрой раньше и ты сейчас был бы уже очень далеко отсюда, и мы чувствовали бы себя спокойнее, ожидая путешествия в Заоблачную Скайлу.

Тим медленно осушил чашу и поднял голову. Миланор говорил, Старейшины молчали. Всё ещё чувствуя себя неловко, он положил руку на рукоять меча, и мысли его перестали валяться бесформенной кучей и легко улеглись в отведённые им шкатулки и сундучки. Тим вспомнил что-то очень важное и отчётливо произнёс:

– Я не уйду! Моя жизнь и судьба Скайлы – это промысел Эртана. Всё, что я могу сделать, – это встать во главе войска и поднять серебристый штандарт Рождённого Горой. Могу испросить разрешения поднять чёрное знамя Королей и стать Королём после победы, если мне будет позволено. Но я не могу покинуть свой Народ и бежать!

Юноша замолчал, переводя дух и с трудом понимая свои слова. Миланор и Старейшины с удивлением смотрели на бледного пятнадцатилетнего мальчика, который вдруг заговорил как истинный Аранг или даже… «Я – Рождённый Горой, – думал в это время Тим. – Если я – Рождённый Горой, я должен был сказать именно это. И Раэльдин Учитель, и Эанэль Пресветлая Мать, и Оливия говорили мне, что Рождённый Горой может испросить позволения снова войти в Пещеру Первого Рода и восстановить Род Королей». Он вдруг почувствовал бурную потайную радость, совсем не похожую на всё, что он ощущал прежде. Что-то коснулось его, напомнив бесконечные прогулки с Оливией, её неясные и нежные слова, но Тим не понимал этого чувства, ему просто было жутко и радостно.

Справившись с собой, Миланор отложил в сторону скомканную тряпицу, которой вытирал губы, и спокойно возразил:

– Подожди, ты не дослушал. Опасность для Скайлы исходит не только от варгов. Лиэннэль никогда не потакал прихотям таких, как Коррах или Тарх, и его многие ненавидели. Поэтому, когда Лиэннэля не стало, они почувствовали, что над ними больше нет власти. Они теперь сами себе Аранги. Сегодня они избрали себе игрушку – Килхинта, который сделает всё, что прикажет его благодетель – Рок-Айох. Они пятнадцать лет держали тебя в неведении, опасаясь того, что Лиэннэль воспитает себе достойного наследника. И вот ты объявлен. И первое, что сделал новый Рождённый Горой, – поддержал Килхинта! Теперь нам будет трудно от него избавиться. Но всё же ты объявлен и рано или поздно должен стать Арангом, и они понимают это. И понимают то, что я не позволю им сделать из тебя второго Килхинта. И, видимо, смутно понимают, что Мать и Эртан не позволят сделать это. Настолько смутно они помнят заветы Эртана и так плохо верят они в силу Горы, что им ни во что не станет просто предательски убить тебя, чтобы ты не помешал их замыслам! Никто из нас не поручится за твою жизнь, пока ты находишься в Скайле.

– Это правда, что Главы Родов собираются заключить договор с варгами? - хмуро спросил Тим.

– Да, – очень серьёзно сказал Миланор. – Рок-Айох, Тарх, Коррах и Хлит подозреваются в том, что посылали гонцов в Долину. Хаст сделал глупость, когда обвинил их на Сходке, потому что мы бы не смогли это доказать. Но я уже уверен в этом. Может быть, это главная причина того, что варги до сих пор не вторглись в Священные Рощи. Рок-Айоху нужна власть над Скайлой, только поэтому ему нужна сама Скайла. Он уже получил власть Аранга, осталось разобраться с нами и с тобой. Все остальные – Тарх, Коррах – его послушные и, скорее всего, бездумные слуги, которые не видят последствий своих поступков. После падения Долины они окончательно избавились от веры в могущество Горы, поэтому с радостью прислушиваются лишь к своим прихотям. Их сердце не трепещет при мысли о том, что выродки Хаша надругаются над Горой. «Они такие же, как мы», – вот их слова. «Скайла не вотчина Рэя, и Народ Скайлы не истинные Дети Эртана», – это тоже их слова. Вот плоды Проклятья, которого коснулись Артодиан и Таруш. Они ушли из Круга Камня. Весь Народ Скайлы может последовать за ними, тем более что нашлись подходящие проводники во главе с Рок-Айохом. Я знаю, что с тобой водила дружбу некая Оливия. Она тоже замечена в неверных мыслях.

Упоминание об Оливии заставило Тима ещё упрямее сжать рукоятку меча.

– Я не уйду. Я не могу оставить мой народ. Моя судьба – в руках Эртана! – повторил Тим.

– Но ведь и Короли погибали. Ты помнишь Гаортха?

– Он пал в славной битве, уступив Камень великому Хубу, – возразил Тим. – Во всём промысел Эртана. Я должен спасти мой народ здесь. Что я могу сделать для него в чужих землях?

– Да, Тим… – задумчиво начал Миланор.

– Я – Рождённый Горой! И это моя земля! Я возьму Браслет Аранга, и Сходка не сможет помешать мне. А Рок-Айох, Тарх, Коррах и Хлит лишатся голов в тот же день! – горячо воскликнул Тим.

– Ты забыл что-то очень важное, Тим, – тихо сказал Миланор. – Мы потеряли Долину, и Гора закрылась от нас. Промысел Эртана в наших руках. Он не сдвинул горы, чтобы раздавить отряды варгов, спешившие в Долину. Мы должны были отстаивать её с оружием в руках. И не отстояли. Эртан защищает тебя нашими руками. И потом, – повернулся он к Тиму. – Вот ты стоишь на Камне и требуешь, чтобы Килхинт отдал тебе Браслет. Он не послушается, Сходка возмутится. Чего ты достигнешь?

– Надо сказать Сходке, что Рождённый Горой должен быть Арангом, а не Килхинт.

– На Камень поднимется Рок-Айох и легко убедит Народ в том, что ты ещё очень юн для этого. И его послушают, как всегда слушали.

– Приказать Ройху не давать ему слова!

– Отряд Скорпиона подчиняется Арангу. А Аранг у нас всё ещё Килхинт, если ты не забыл.

– Но разве Ройх не понимает?..

– Он всё прекрасно понимает и предан тебе и нам всей душой, – грустно кивнул Миланор. – Но он добродетельный человек и свято чтит Закон Рэя.

– Но будут же те, кто встанет на моей стороне, – всё не унимался Тим.

– Будут. Многие пойдут за тобой. Но ты желаешь начать своё правление с кровопролития в Священных Рощах? Когда мы ждём последней схватки с варгами? Когда Рок-Айох может послать им весточку, и они придут ему на помощь?

Тим упрямо молчал. Миланор тяжело вздохнул и снова заговорил:

– Твоя жизнь в опасности, а ты нужен Скайле больше, чем я, Старейшины, Аранг и все Главы Родов вместе взятые. Запомни, Тим, Эртан оберегает лишь тех, кто осторожен, ибо лишь тот, кто осторожен, мудр. И лишь тот, кто мудр, достоин исполнить волю Эртана. Итак, сейчас ты отправишься в расположение Рода Лайнттов, где проведёшь ночь, чтобы не возбуждать подозрений, а завтра на заре с теми, кто верен тебе, ты, взяв лишь самое необходимое, отправишься, словно гуляя, на восточную опушку Рощ. Окольными путями через холмы к вечеру ты доберёшься до Буэттэльского холма. Я буду ждать тебя у Целебных садов. Поторопись.

Он положил тяжёлую руку юноше на плечо, и тот понял, что пришла пора вставать. Не чувствуя ног под собой, Тим вышел из Длинного Дома и с удивлением увидел неподалёку Дэна и Мирта, сидевших на траве по разные стороны неглубокой ложбинки, выводившей на Поляну Камней. Тим был почему-то уверен, что они вместе со всеми отправились обратно к Горе после окончания Сходки. Гвардия, стараясь не смотреть друг на друга, угрюмо поднялась, пропустила юношу вперёд и не спеша последовала за ним.

«Тяжести пути твоего испытать не захочет никто», – устало думал Миланор, глядя в удаляющиеся спины, скоро скрывшиеся за поворотом.

«Его тело – земля. Его плоть – камень. В его жилах – Семя Рэя. Его жизнь – смерть». Это всё, что знал теперь о себе Тим. Какие-то древние слова, которые кому-то что-то говорили… Кажется, и он что-то говорил Миланору, как будто в чём-то был уверен, как будто что-то понимал.

Тим с тоской смотрел вокруг – на чистое небо, зелёные листья, с интересом поглядывавших на него людей, вслушивался в беспрестанный лесной шум, редкие возгласы игравших детей – он всё это потеряет, потеряет всю Скайлу, как потерял уже Долину и ту, чья маленькая фигурка мелькнула в утреннем тумане под гудение гонга, когда всё оборвалось одним коротким движением судьбы. Тёмная ревущая лавина просто стёрла это видение, и в следующее мгновение толпа огромных бородачей, размахивавших мечами и топорами, ринулась ей навстречу, а Тима кто-то схватил за руку и тащил, тащил куда-то вглубь Долины… Как он оказался там вместе с ней, на том лугу, где в день Нашествия пали первые воины Скайлы? Что там говорил про неё Миланор? Что-то не очень хорошее. «А что у меня есть теперь, кроме воспоминаний о ней? В ней был весь я. И я почти ничего не помню…» Ему всегда казалось странным, почётным и удивительным стечение обстоятельств, благодаря которому он какое-то время был учеником Раэльдина Учителя и Эанэль Пресветлой Матери, а потом попал в бригаду к одному из лучших в прошлом мечников Скайлы, бывшему бойцу Отряда Скорпиона и двум лучшим лучникам Скайлы. Те, кто остался, – пойдут ли они с ним, не посчитают ли предложение Тима оскорблением, а его уход предательством?

Что-то мелькнуло в их глазах – быстро пробежало, отразившись на мгновение в чёрных зрачках, и тут же захлопнуло за собою дверь.

– Да, – сказали они хором. Дэн отвернулся, Мирт скорчил гримасу отвращения и скрылся в чаще. В небе уже давно горели звёзды.

Томительное ожидание сна сменилось неясными видениями, которые так сладко и успокаивающе завладели Тимом, что в первый раз его глаза раскрылись только поздним утром. Первым, что увидел юноша, стал сиявший в солнечных лучах и как всегда самодовольно поджимавший губы Коррах.

– Долго спишь, – сказал он. – Пришёл, слышно, поздно… Да-а, с этим Миланором… Много он тебе понаговорил?..

Кровь ударила Тиму в виски. Суетливые спросонья мысли выстроились и тут же распались вокруг одного: «Могут убить».

Усиленно зевая и хлопая глазами, юноша сел, опершись спиной о ствол орешника.

– А-а, нет, – выговорил Тим, делая вид, что с трудом шевелит языком после долгого сна. – Пресветлый Миланор только хулил Сходку да расспрашивал о вас, о том, что было, когда мы уходили из Долины…

– И что ты отвечал?

– Да ничего особенного… Есть очень хотелось, а они принесли один только кисель…

Коррах насмешливо хмыкнул.

– М-да, всё так, всё правильно. Миланор выживает из ума и на старости лет тянет свои облупленные когти к воображаемой диадеме королей Скайлы. Не слушай его гадючье шипенье, сынок, скоро он захлебнётся своим ядом. Ладно, оставим на время эту старую змею в покое, – чтоб он цапнул сам себя за хвост! Я привёл показать тебе кой-каких ребят. Зачисли их в свою гвардию. Помнишь, я говорил тебе о гвардии? Кстати, Дэн и Мирт – хорошие бойцы, ты сделал достойный выбор.

Подвернув обтрёпанную полу старого овечьего плаща, который не снимался даже в жару, Миланор развернулся и подозвал двух высоких смутно знакомых Тиму молодых воинов. Одного прозывали Блаф, второго Клёст. Мелькнули клинки, извлечённые из ножен на фалангу пальца, неопрятные чёрные волосы дрогнули в лёгком кивке. В отличие от Дэна и Мирта эти присягали на верность наследнику главы рода по всем правилам. Улыбка Корраха стала ещё любезнее. Он раскланялся с юношей глазами и удалился по более важным делам.

Тим озабоченно поглядел на новых гвардейцев, которые быстро устроились в ямке неподалёку и раскинули кости. «Соглядатаи, шагу не дадут ступить незаметно. Что мне с ними делать?» – размышлял наследник, переводя взгляд в поисках Дэна и Мирта. – «И эти двое почему меня не разбудили?»

Где-то совсем рядом затрещали кусты, и на поляне появился Мирт. Блаф и Клёст как раз начали новую партию. Не обращая внимания на напрягшегося Тима, бородач вразвалочку подошёл к игравшим, ковырнул палочкой в зубах, сплюнул и медленно произнёс:

– Вот что, друзья мои…

В следующее мгновение оба гвардейца повисли у него под мышкой, отчаянно пытаясь высвободить головы из железных объятий. Моментально подскочивший Дэн разрезал перевязи и снял с незадачливых игроков мечи, и Мирт, по-прежнему сжимая силившиеся что-то сказать жертвы, легкомысленной рысцой скрылся за деревьями. Мимо бросившегося к ним Тима мелькнуло багровое лицо Блафа, издававшее чуть слышный хриплый писк отчаяния.

– Вы с ума сошли? Вы что? – не лучшим образом просипел Тим.

– А что? – невозмутимо возразил Дэн, изучая трофеи. – Если мы поспешим, то уже никто нашего ухода до заката не заметит.

– Вы что сделали? – не унимался Тим, чувствуя себя так, словно это он находился в объятиях Мирта. – Блаф и Клёст всё-таки из Народа, и Священные Рощи вам не Зульдийские болота.

– У тебя были другие предложения? – невесело усмехнулся Дэн, примеривая левую ладонь к непривычно маленькой чужой рукояти. – Это враги, Тим. Враги. После всего, что ты нам вчера рассказал, ты должен первый это понимать, уж раз ты теперь вождь. Нет больше этого – Народ или не Народ. Есть враги. И от них надо избавляться.

– И убивать? Прямо здесь?

– Ну, это надо уже у Мирта спросить, что он там с ними сделал, – совершенно беззаботно отрубил Дэн и бросил один из клинков Тиму. – Этот я себе оставлю – будет как кинжал для левой руки, а тебе пойдет как одноручный, которого не жалко если что.

Тим опустился на траву, бездумно вглядываясь в узоры на ножнах и пытаясь собраться с мыслями.

– А меня почему не разбудили? – спросил он, наконец.

– Ну… – протолкнул Дэн между равномерными вдохами и выдохами, которыми отмечал каждое па сложного танца с двумя клинками. – Чуть ли не с самого рассвета тебя караулил Коррах, так что мы с Миртом предпочли убраться от него подобру-поздорову, – Дэн остановился и кинул руку в сторону Тима. – Там вон в кустах за тобой мы и сидели все утро, а этот стоял и стоял над тобой, глядя в одну точку. Мирт весь изнылся. Не понравилось нам, как он смотрел на тебя… Не понравилось… – покачал головой Дэн, щурясь на Тима, как на солнце.

– Как… смотрел? – пролепетал Тим.

– Мечты лелеял какие-то. Как я на породу смотрю, как Мирт смотрит на рубиновый порошок, когда растирает. Знаешь, так, когда думают – а вот что я с этим сделаю…

«Не осмелился», – подумал Тим и поёжился, вспоминая недавние слова Миланора. – «Только не во сне…»

Лес вокруг затрещал, и на поляну ввалился раскрасневшийся Мирт. Встав перед Тимом и Дэном, он раскинул могучие руки и возбуждённо прокричал:

– Блаф отправился к праотцам!

Тим побледнел.

– Шучу, – добавил Мирт, с уничтожающим сочувствием обратив внимание на юношу. – Там столько народу, что и задушить-то как должно не дадут.

Рождённый Горой глубоко вздохнул и поднялся.

– Пора, пора, – поддержал его движение Дэн.

Тим медленно обернулся на все четыре стороны, поклонился Матери и, принимая из рук Дэна небольшой дорожный мешок, задумчиво повторил:

– Пора…

– Ухóдите… – прозвучал негромкий обжигающий голос. Тим вздрогнул. Ленда. Только не сейчас. Не прощаться со всем, что теряешь.

– Я должна с тобой поговорить, Тим, – сказала она.

– Откуда ты знаешь? – прошептал Дэн. Мирт сжал правую руку в кулак.

Ленда обратила к ним узкую ладонь и провела в воздухе охраняющий полукруг.

– Я целительница. Я знаю тех, с кем побывала в Заокраинной Скайле. Пойдём, Тим, я не задержу тебя надолго. А вы прощайте. Кто знает, в каких заоблачных краях встретятся теперь наши души.

Тим тревожно переглянулся со своими спутниками.

– И не вздумайте следить. А то попадёте в такие сети, из которых выбираются только по частям, – добавила она. В глазах Мирта мелькнул страх.

Ленда повернулась к ним спиной и тяжело махнула Тиму, призывая его за собой. Юноша нехотя последовал за ней.

В верхушках деревьев мелькало солнце. Съёжившееся сердце с трудом осмеливалось стучать. Каждый шаг говорил о том, что Ленда не уйдёт из Скайлы вместе с Тимом. Смогу ли я покинуть её теперь…

Она остановилась неожиданно и без сил опустилась на траву. Вся скорбь Скайлы взглянула на Тима, вся боль Истинной Матери потянула его за руку вниз. Глаза в глаза, так что волосы и ресницы сплелись в один прощальный венок. Серебристые кудри упали на плечи юноши.

– Сохрани себя, – прошептала она, – только сохрани – для нас, для Скайлы, сбереги её и нас в своём сердце. Помни.

И она ударила в Тима, стремительной молнией проникла в него, безумная, многоликая, беспощадная…

в тебе вся скайла ты истинная наследница эанэль меня нет без тебя ты мое единственное дитя есть только свет и тьма и свет нельзя разделить ибо тогда он тьма но его может быть больше или меньше ты унесешь с собой весь мой свет сохрани себя и сохранишь все что видишь

… она отпустила только мгновение спустя и медленно отвела гаснущие угольки усталых глаз.

– Иди, – тихо шепнула она, не касаясь больше Тима…

III.             КОНЕЦ

Пресветлый Миланор не находил себе места. Тысячелетняя беспросветная – из-за глухого неожиданного перехода, которым она оканчивалась, – история Скайлы с каждым болезненно вынужденным метущейся душою шагом на лужайке у восточного склона Буэттэльского холма, казалось, становилась ещё длиннее и как будто приближалась к бесконечности в своей начальной стороне. А так как больше никто, кроме Хранителя Лесной Скайлы, как думалось ему, не осозновал ни капли из той особенной торжественности, что окрашивала каждый день в предзакатные погребальные тона, то весь этот тяжёлый мёртвый груз приходилось нести самому, стараясь не думать об освобождении.

Миланор остановился и бросил угрюмый взгляд на сидевшего чуть в отдалении Кирта из Рода Хаттов. Сильный боец, предан Скайле, но строптив, за что и был отчислен из Отряда Скорпиона после Западного Похода. Хорошо знаком с Дэном. Не любит подчиняться, но сила Тима объединит отряд. Рождённому Горой надо учиться…

Миланор повернулся для очередного тяжёлого круга, но очень тихий неприветливый голос произнёс: «Идут…»

Хранитель остановился, бросил мрачный взгляд исподлобья на подошедших и направился к границе Горной Скайлы. Дэн покосился на Кирта и даже не кивнул. Тот нехотя поднялся и побрёл вслед за остальными. Их путь лежал вверх сквозь заросли вереска, высаженного здесь после гибели короля Гаортха в сражении с северянами, и по аккуратным дорожкам Сада Старейшин, где росли целебные травы. В этот поздний час вокруг никого уже не было, солнце опускало разгоревшиеся за день лучи, прятало среди стебельков и цветочных головок, тушило в родниках и ручейках, где они гасли, вспыхивая яркими искорками. Путники вышли к последнему рубежу, за которым простиралась бескрайняя долина, покрытая высоким дягилем. Жаркое лето не в силах было высушить благословенную землю. Пологие склоны холма за Садовой Террасой густо заросли высокими ивами и вербами – там набирали силу источники, питавшие Реку. Далеко на восток протянулась Платановая Аллея, отмечавшая дорогу в столицу Речной Скайлы Ментеррах.

– Память о наших предках ещё жива в Илонии, – нарушил усталое молчание Миланор. – Поэтому надо идти на запад. Кирт и Дэн уже были там, их знания должны пригодиться…

– Так ведь сколько лет назад это было! – проворчал Кирт.

Не обращая внимания, Хранитель продолжал:

– Но прежде идите на юг как можно быстрее и дальше от Скайлы. Помните, что вас могут настичь гонцы с требованием вернуться или стрелы гвардейцев Рок-Айоха. Он предпочитает иметь Тима на виду, чтобы играть им, как куклой. Ваше исчезновение встревожит его, ибо он окончательно уверится, что я плету интриги за его спиной. Надеюсь, он потеряет спокойствие на пару мгновений и сделает один маленький неверный шаг – этого мне будет вполне достаточно, чтобы подтвердить перед Скайлой звание Хранителя.

Миланор извлёк из глубин своих одеяний большой свиток и развернул его.

– Это старая карта времён Великой Скайлы. Здесь обозначены броды – они вам пригодятся, если русла рек не изменились с тех пор, – и все более или менее крупные дороги – держитесь подальше от них. Оказавшись в Заречье, не торопясь, но и не теряя времени, поворачивайте к западу. Заречье – это безлюдный край, но мы не знаем, как далеко продвинулись поселения фермеров Дорнаха. Обойдите Рубиновые холмы с юга и больше никуда не сворачивайте. Здесь карта заканчивается, но Дэн и Кирт найдут дорогу.

– Хотелось бы посмотреть и на карту западных земель, что мы принесли из похода в Беркарию, – процедил Кирт.

– К твоему сведению, – спокойно сказал Миланор, передавая свиток Дэну, – на интересующем тебя месте расползлось большое кровавое пятно. Как ты помнишь, возвращаясь в Скайлу, Ройх был серьёзно ранен в сражении на болотах и едва ушёл от погони, когда ты отказался следовать за ним и увлёк за собой значительную часть бойцов, надеясь проскочить более лёгкой, но и более опасной дорогой.

– И я проскочил, – угрюмо возразил Кирт.

– Потому что все ушли ловить Ройха, – добавил Миланор. – А если бы с ним были все те, кого ты увёл, он подготовил бы им хорошую встречу.

Дэн молча спрятал карту в походный мешок.

– Прощайте, – неожиданно сказал Хранитель.

Тим ковырял землю носком сапога. Кирт, отвернувшись от всех, вертел губами травинку. Мирт и Дэн смотрели куда-то вдаль.

– Прощайте, – повторил Миланор. – Храни вас Эртан, Гора и Скайла. Помните: ваши жизни и ваша сила служат теперь только Рождённому и только ему. Не спускайте с него глаз, не оставляйте его одного ни на миг, ибо он – свет вашей жизни. Вы служите Скайле, отныне Скайла – это Тим. Научите его всему, что умеете вы, отдайте ему всё, и вас помянут наравне с теми, кто погибнет, отстаивая Скайлу здесь.

«Если будет кому помянуть», – мысленно прибавил Миланор, готовый поручиться, что так же подумали и все остальные.

– Прощайте.

В Южных горах и Хельфтгеле когда-то обитали эльфы. Нередко наведывались они и на берега Реки. «Вот откуда может прийти помощь», – казалось Тиму, хотя с той поры, когда последний из Народа Скайлы говорил с эльфом, прошла тысяча лет. «А что мы сделаем в Беркарии? – думал он. – Только останемся в живых?»

Два дня шли они обходными тропами в восточных холмах на встречу с Миланором, опуская лица, боясь остановиться и развязать мешки с едой. Голод превращал ноги в ходули, снова болела разбитая варгом голова.

«И что дальше? Что я должен делать?»

– Сколько мы прошли? – ворчливо поинтересовался вечером Мирт, стаскивая с гудевших ног тяжёлые сапоги.

– Семнадцать лиг, – бросил Дэн.

– Да-а, есть тут такие, кому семнадцать как одна…

– До Реки ещё двенадцать по прямой…

«Без передышки», – добавил за Дэна Тим.

Просыпались тяжело. Мирта и Тима с трудом растолкали, Кирт при этом не особенно церемонился. Он красноречиво указал на высокое солнце и насмешливо сказал:

– Пока я вижу только свет нашего позора, а не жизни. Высокая трава и овраги ни от кого нас не скроют, если кто-то захочет нас выследить. Только быстрые ноги! Тебе понятно, Грами? – обратился он к Мирту. – Ты уже третий день в походе!

– Мои ноги это чувствуют, – буркнул Мирт. Он тяжело поднялся, злясь на то, что Кирт вспомнил его детское прозвище – «Каменный медвежонок», и на лице его отразилось глубокое сомнение в том, что он сделает сегодня хотя бы шаг. Тим понял, что Мирт хочет затеять ссору и немного поиграть мечом для разминки.

– Кончай дурить, – вмешался Дэн. – Нам пора.

– О да! – густые брови Мирта грозно сошлись на переносице. – Я убью их всех! – воскликнул он и стремительно сорвался с места. Кирт предусмотрительно отпрыгнул в сторону. Поход продолжался.

Они попали в самое сердце лета, которое никогда не жаловало путников. Дэн запретил обливавшемуся потом Мирту сбросить липкую и тяжёлую кожаную куртку, служившую ему доспехом, потому что нападения можно было ожидать в любой момент. Мирт открыл рот, чтобы произнести длинное и выстраданное проклятье, которое он тщательно продумывал последнюю лигу, как вдруг высокая трава зашевелилась и над густыми зарослями дягиля появилась лохматая голова с круглыми от удивления глазами. Все замерли.

– Ла-эрт? – поперхнулся Мирт. – Ты что здесь делаешь? Ты что, отродье Хрэссэля, уже сбежал? Или собирался подстрелить нас? И ты с Рок-Айохом продал Скайлу?

Лаэрт мгновенно вспыхнул.

– Ты, беглец, кого попрекаешь? – закричал он, выхватывая короткий меч. – Чем, выкормыш тролля?

Опомнившиеся Дэн и Кирт схватили Мирта, и его клинок остался в ножнах.

– Не трогай мою сталь! – ревел Мирт в лицо Дэну. – Не трогай ничего, что я сделал своими руками!

Лаэрт испуганно спрятал меч и сел в траве. Тим безучастно наблюдал за происходящим. Когда Мирт успокоился и тяжело опустился на землю, Лаэрт снова выглянул из зарослей и подполз к Тиму.

– Дэн, расскажи ему, – устало попросил Рождённый.

– А ты уверен в нём?

Тим только хмыкнул и пожал плечами. Ему была всё равно.

– Ну смотри, – сказал Дэн и повернулся к Лаэрту. – Тим – ан Скайла, Рождённый Горой. Он был объявлен на Общей Сходке третьего дня.

Лучший стрелок выпучил глаза, невольно пытаясь понять, чем Сын Горы отличается от простого лучника. Ему было бы гораздо легче принять это известие, если бы Тим был сделан из камня.

– Колено-то преклони, – проворчал Мирт.

Лаэрт вскочил и, неловко пригнувшись, на несколько мгновений опустился на одно колено.

– Это что ж значит-то? – пробормотал он, подняв голову.

– А значит то, что, поскольку Гора потеряна для нас, мы не можем потерять ещё и того, кто может восстановить Скайлу, – ответил Дэн.

– Лаэрт, ты всё равно не поймёшь! – махнул рукой Мирт. – Я не спрашиваю, и ты не вылезай. Все эти дела творятся сам знаешь где!

– Тем не менее, – продолжал Дэн. – Многие не верят больше в силу Горы и Благословение Эртана, дарованное Народу Его Сына – Рэя, раз Гора потеряна, и Эртан не сдвинул горы, чтобы раздавить врагов. Есть даже те, кто хочет договориться с варгами и спокойно продолжать жить дальше – уже без Эртана, Горы, Родовых Пещер и Закона Рэя. Им не нужен Рождённый Горой, и они могут убить его. Вот тогда Скайла закончится.

– Что за бред? – сказал лучник. – Этих убить, а Рождённого Горой – на Камень. Стяг в его руки, и последняя битва. Вот и всё. Разве не об этом шли разговоры все две тайры.

Мирт невесело усмехнулся.

– С тех пор, как ты исчез, многое изменилось, – сказал Дэн. – Точнее, прояснилось. В заговоре с варгами Главы большинства Родов, а остальных никто не хочет слушать. Арангом стал Килхинт из Рода Гайттов, а на Тима даже никто не посмотрел. Рождённый Горой никому не нужен. И всё же заговорщики боятся его и могут убить.

– Я не понимаю, – покачал головой Лаэрт.

– Я ж тебе говорил! – прилёг поудобнее Мирт. – Такие вот дела, дружище. Давайте-ка позавтракаем, что ли, раз уж остановились.

Кирт тем временем уже давно жевал хлеб с варрэсом.

Когда подошли к берегу, глаза уже привыкли к темноте. Лаэрт и Тим уснули, только опустившись на траву и не успев притронуться к еде. Кирт и Дэн сидели далеко за полночь, пытаясь уловить деревенские огоньки за горизонтом и вспоминая тех, кто не вернулся из Беркарии.

Они и подняли остальных в серых сумерках рассвета. К тому времени, как туман облёк мир белым непроницаемым саваном, все приготовления были завершены, и путники, обмыв тела студёной речной водой – снаружи и изнутри, стояли, преклонив колена, у самой кромки тихо волновавшейся речной глади. Дэн срезал колючку дикой акации и проколол ею палец Тима. Несколько капелек растворились в воде. Все закрыли глаза.

– Кеатта кхат врам, эр мими и а бан. Динг авату иним хуа дабхар ниа хала, – проговорил Дэн слова, значения которых не помнил никто уже во времена короля Орохена.

– Мать моя посылает к тебе, – прошептал Тим. – Вот я, возьми мою кровь. Возьми кровь того, чьё тело земля и чья плоть – камень. Смерть моя зовёт мою жизнь, путь мой укажешь ты.

Ветхий камень, погребённый под засеянными полями и зелёными всходами, пробудился. Остовы срытых крепостей, что не ушли вслед за своими хозяевами. Они ждут. Время сломало о них зубы, сточило когти, затупило память. Хозяева помнят о них. Хозяева придут и поднимут. Ты камень. Ты камень, Тим. Рука хозяина придёт к тебе. «Это не я», – простонал Тим. – «Уйди…» – и коснулся мокрой чёлкой воды.

Тотчас все вскочили заспешили в Заречье прямо по остановившимся волнам, не оставляя следов. Дэн помог подняться смертельно бледному Тиму и подтолкнул его вслед за Лаэртом и Миртом.

Достигнув берега Земли Хэя, путники обернулись и замерли, увидев, что Кирт остался в Скайле и смотрел на них, вертя зубами травинку.

– Река ещё ждёт! – проговорил в сердцах Мирт. – Ты что, ничего не понял? Твоё место рядом с… – он показал на Тима.

Кирт всего лишь махнул рукой.

– Моё место здесь, – возразил он. – Идите, – и быстро зашагал прочь.

Отряд нехотя добрался до ближайшего леса и расположился на отдых в заброшенном охотничьем домике, забыв об опасности.

Солнце миновало зенит, когда уставшая компания начала блаженно потягиваться и широко зевать, делая вид, что собирается подняться.

– Разленились мы без дела, – заметил Мирт. – Как и все в Скайле.

Он обнажил руки до локтей, показывая ещё не успевшие потускнеть шрамы, полученные в схватках с варгами за много лет до Нашествия.

– Тогда было немало стоящих бойцов, которые не пустили бы этих ублюдков в Долину. Даже наоборот – одна хорошая атака, и мы выбили бы их с северных склонов, а там, глядишь…

– Довольно! – отрезал Дэн, спрыгивая с лавки. – Мы с Лаэртом отправляемся на охоту. Ты остаёшься охранять Тима.

– Кстати, кстати, Лаэрт, – повернулся к нему Мирт. – Ты не хочешь нам рассказать, что ты там делал в Речной Скайле, а? Травку жевал?

– У меня были дела! – попытался отрезать Лаэрт.

– Это какие же? Спасение своего набалдашника?

– Хаст посылал его с поручением к Мильхельфу, – подал голос Рождённый Горой.

– Тим! – с упрёком воскликнул Лаэрт. – Об этом не должен никто знать!

– Какая теперь разница, – утомленно проговорил Тим.

Наступило молчание. Дэн вышел. Лаэрт, ни на кого не глядя, подхватил свой наследственный посеребрённый лук и выскочил следом за ним. Мирт лежал, отвернувшись к стене.

«Скайлы больше нет, – думал Тим. – Больше нет. Ничего больше нет».

Мирт снова захрапел. Рождённый Горой поднялся, закинул за плечи походный мешок и отправился, сам не зная куда.

Он остановился на берегу небольшого заросшего осокой лесного пруда. Уже вечерело, и он не помнил, как прошёл день. Тим покружил, отыскивая подходящее место, разделся и сразу нырнул. Студёная вода нещадно сжала разбитую голову. «Ничего, так будет лучше», – подумал он и лёг на спину. Оливия так любила горные озёра… Она шла навстречу варгам, и её зарубили, не глядя, одной из первых… Она говорила что-то о том, что желает отправиться туда, откуда очень трудно вернуться, если никто не помнит о тебе. Туда же отошла и вся Скайла. Но можно ли помнить сразу о двух матерях? О двух возлюбленных? Мерное гудение гонга, которое с началом Нашествия изгнало Тима из постели и заставило бежать его с зачехлёнными ножнами в руках к дальним селениям, где жила Оливия, – слышал ли его кто-то ещё? Знала ли она, что он видит её? Она не обернулась… Чужое сердце билось в голове у Тима. Ровные, упругие толчки, словно бесконечные порождения ударов гонга, отнимали, отнимали… «Тим. Тим. Помоги мне. Тим. Помоги мне». Стук кирки забойщика в шахте, шуршание серпа крестьянки, уколы иглы портного, падение топора палача…

Тим с трудом выбрался из воды и с трепетом оделся. Кто? Кто, наконец? Что ты сделала, Ленда?

– Земля узнала тебя, Тим ан Скайла, – протянулся к нему чей-то хриплый голос.

Безумными от ужаса глазами Тим отыскал говорившего. В высоких корнях огромного дуба сидел, устало прислонившись к стволу дерева, древний старик, чьё бурое лицо почти сливалось с морщинами коры.

– Ты узнаёшь меня, Тим?

«Хозяин! Скажи – хозяин!»

– Мы не уходили далеко, Тим. А кто-то не уходил вовсе. Земля ждёт тебя. Земле нужен освободитель. Камень устал быть материалом для эльфийских поделок. От них слишком много воздуха. Он разъедает камень. Камень становится смертным. Скайле пора снова родиться. Приходит время того, чьё тело – земля и чья плоть – камень. Того, чья жизнь – смерть. Время сжечь эльфийский плющ, обвивший землю, под листьями которого – жало, вонзившееся в Великую Мать.

– Да, да, Тим, варги – это эльфийское наследие…

Шумели древесные соки в толще стволов, земля трещала, освобождая рвавшийся наружу камень. Камень пробудился.

Из чащи рядом со стариком появлялись высокие могучие люди, чьи тёмно-лиловые лица совсем не походили на человеческие. Их тела были закованы в потемневшее золото боевых доспехов – в то старое золото Великой Скайлы, что крепче стали.

– Позволь представить тебе, Тим, – Орохен Первый, Ноб Великий, Эхерташ Победитель, Крогис Возвышенный…

Это были имена тех, кого давно поглотили земля и камень, имена Королей и Арангов, имена Рождённых. Они выходили из воды, поднимались из травы, вставали из-под ног Тима. И он не услышал имён Артодиана, Таруша, Лиэннэля…

– Это твои братья, Тим. Здесь нет падших, тех, чьи имена не называются более в Круге Камня… Однако ты ещё не посвящён… Идём с нами…

… И Тим молнией рванулся прочь от озера, от бессмертных призраков тленья, не понимая, что бежит, не чувствуя сходства и различия между собой и ничем…

– Ты что, Тимка? – Оливия опустилась рядом с ним и попыталась заглянуть в глаза. – Больно тебе? Тимка…

Ночной летний дождь разбудил его – так ему показалось. Чьи-то капельки таяли на лице – прямо со звёздного инеистого неба – или это луна была такой яркой… Он моргнул, и далёкие ласковые шарики стали чище, словно луна скрылась по одному только несмелому желанию лежавшего в траве, маленького…

«Откуда эти капельки?» – подумал он, а может быть, не он – лишь пролетело и неуловимой лаской вернулось откуда-то: «Утрення роса…»

«Но до утра ещё далеко…»

«Это роса ненаступившего утра… Иначе тебе не поправиться… Не думай об этом…»

Его ладонь тихонько соскользнула на траву – степная, колкая – и легко-легко ощутила что-то хорошее и ненастоящее в себе. И словно лиловым тёмным ручейком пролилось таинственное чьё-то присутствие рядом – родилось из той теплоты в ладони – чем-то знакомым и всё-таки другим... как во сне…

Туман – как будто он уже был когда-то, в самомо начале, такой густой и неясный, когда солнце ещё не взошло, – Тиму не хотелось просыпаться в нём… Но он и не просыпался, только показалось, что что-то меняется вокруг и что-то окутывает, не давая дышать, но ему уже не нужно было воздуха…

Ах…

Лето 1993 – 1 июня 2003